Трясина [Перевод с белорусского] - Якуб Колас

— Доченька моя, головку тебе ушиб этот зверь!

— Мама, не надо ссориться, — с тихим укором сказала Алеся.

А Василь в порыве нахлынувшего на него буйства ринулся к шесту, на котором висела одежда, начал срывать с него платья Авгини и Алеси и швырять их на пол.

— Забирайте свои тряпки и не мозольте мне больше глаза! Хватит!

Потом повалил набок сундук и начал по нему колотить каблуками.

Авгиня молча надела короткий тулупчик, накинула на голову теплый платок, потом одела Алесю.

— Пойдем, доченька, нам тут нет места.

Петрок и Гришка подняли рев:

— Не уходи, мама!

— И мы с тобой!

— Марш на печь! — прикрикнул на них Василь.

Мальчики покорно выпустили из рук полу тулупчика Авгини, с опущенными головами полезли на печь к деду Куприяну и там подняли громкий плач.

— Не плачьте, дети, — сказала Авгиня. — Я вернусь и вас возьму.

— Черта с два! Хватит тебе твоей девчонки.

— Ну, это мы еще увидим! — угрожающе сказала Авгиня.

Василь распахнул двери. Авгиня взяла за руку Алесю и ушла в мрак и стужу зимней ночи.

На другой день в селе Примаки — так называлось село, в котором произошло это событие, — все только и говорили про ссору Василя Бусыги с женой. А к вечеру того же дня не менее волнующая новость разнеслась по селу: хата деда Талаша брошена хозяевами и стоит совершенно пустая.

27

У Савки Мильгуна выработался новый взгляд на вещи: лучше опоздать, чем попасть не вовремя. Вот почему, распрощавшись с Максимом, он неторопливо шагал по дороге в Вепры. Да и вообще зачем спешить? Все равно чему быть, того не миновать. В Вепрах Савка немного задержался: у него были на это основательные причины. Во-первых, там было много людей, сильно пострадавших от произвола легионеров: в Вепрах они убили Кондрата Буса, сожгли хату Мартына. Вообще Вепры ограбили вчистую. Во-вторых, в Вепрах были и Савкины приятели, давнишние сообщники по части конокрадства. Правда, дела эти нё такие уж почетные, чтобы хвастать ими хотя бы и при новой власти, но встретиться со старыми друзьями и за чаркой самогона вспомнить былое все же стоило. А у Савки и деньги были — аванс, полученный от войта. Поэтому Савка пробыл в Вепрах дня три. Надо сказать, что время это им было потрачено не зря; и тут он сообщил, правда под большим секретом, о своем намерении присоединиться к партизанам. И так увлекся новой ролью, что сам стал верить в то, что говорил. Но как раз в это самое время в Вепры пришла жена Максима Талаша и тоже по секрету рассказала жене Мартына Рыля об истинных намерениях Савки. Жители Вепров, разузнав об этом, пришли в негодование, и неизвестно, что случилось бы тут с Савкой, если бы вслед за тем не явился Максим и не передал наказ деда Талаша послать Савку в Карначи к Цимоху Будзику.

Таким неожиданным решением вопроса все остались довольны: Максим, потому что выполнил поручение отца; вепровцы, потому что им не пришлось ломать голову над тем, как им поступить с Савкой. Доволен был и Савка: он был уверен в том, что нашел пути к решению своей задачи.

Из Вепров Савка, не задерживаясь дольше, направился в Карначи. Цимох Будзик долго и внимательно разглядывал нежданного гостя. Савке даже как-то стало не по себе от этого пронизывающего взгляда. Но он спокойно выдержал испытание и, в свою очередь, как ни в чем не бывало глядел на Цимоха.

— Так это ты и есть тот самый Савка Мильгун? — наконец спросил Будзик.

«При чем тут „тот самый“?» — подумал Савка. В этик словах ему почудился какой-то намек, от которого у него екнуло сердце.

— Как это «тот самый»… Разве, есть еще другой Савка Мильгун, и ты его знаешь? — спросил он.

— Может, и есть, — с многозначительной улыбкой сказал Цимох, но улыбка как-то не шла к его суровому лицу.

— Кажется мне, я где-то тебя видел, — сказал Цимох, продолжая разглядывать Савку.

— Может быть, и я тебя видел.

Савка тоже внимательно поглядывал на Цимоха.

— А где это могло быть? — спросил Цимох.

— Если не ошибаюсь, так в городе Мозырь вместе ели царский сыр.

Савка намекал на тюрьму в Мозыре. Он просидел там целый год, как осужденный по политическому делу за распространение прокламаций. Это обстоятельство требует разъяснения. Дело было в следующем: Савка знал, что политические заключенные пользуются уважением со стороны широких слоев общества. На этом он и построил свою тактику. И в последнее время, когда он отправлялся красть коней, брал с собой и прокламации, которые ему однажды удалось раздобыть. Савку поймали как конокрада, до, поскольку у него оказались прокламации, его судили как «социал-демократа».

С тех пор Савка на всех перекрестках хвастался, что он «боролся» с царским режимом. Цимох Будзик, отбывши два года арестантских рот за поджог панского амбара, числился уголовным преступником.

— Да, да! Помню! — сказал Цимох. — А теперь, значит, с панами воевать!

— Воевать, брат, до конца воевать! — сказал Савка, решительно кивнув головой.

— Ну и хорошо. Поведу тебя к нашим, познакомлю с командиром.

Дед Талаш, так счастливо вырвавшись из плена, решил по возвращении в свой отряд заняться делом Савки Мильгуна, Что с ним делать?

Лучше всего поставить о нем вопрос на собрании отряда, который к этому времени значительно увеличился. С приближением весны партизанское движение стало расти и шириться. Явился к ним и Марка Балук. У него был свой отряд смелых и отважных воинов, и он пришел затем, чтобы связаться с дедом Талашом и выработать совместный план действий.

Партизаны слышали про отвагу Марки Балука и уважали его. Привел его Мартын Рыль, и все радостно встретили отважного командира, Дед Талаш крепко и сердечно пожал ему руку.

— Дай же, сокол, поглядеть на тебя. Слыхал я, и не раз, про Марку Балука. Искал тебя, сынок, жену твою как-то повстречал. О тебе говорили.

Приход Балука, близкая весна и рост партизанского движения выдвигали ряд новых вопросов, которые надо было обсудить. Совещание провели в лесу. Там присутствовали: Марка Балук, Мартын Рыль, Цимох Будзик, Нупрей, дед Талаш и еще несколько партизан. Говорили о формах связи, условных знаках и сигналах, о вербовке, о размежевании районов деятельности для каждого отряда. После этого выступил дед Талаш с сообщением о Савке Мильгуне.

— А теперь, товарищи, расскажу вам одну вещь, — начал дед Талаш. — Помните, что говорил нам товарищ Букрей? Он говорил, что к нам постараются пролезть враги… Забыл, как он их называл…

— Провокаторы, — подсказали деду.

— Вот, вот, они самые. Войт из нашего села и его приятели уговорили вора Савку Мильгуна, чтобы он, прикинувшись нашим человеком, пробрался к нам. Руками этого бандита они хотят предать нас панам на расправу. Вот до чего додумались, подлюги! Я приказал, чтобы он пришел к тебе, Цимох, а ты, ничего ему не говоря, приведешь его сюда. Что же с этим Савкой сделать, товарищи? Давайте подумаем вместе.

Раздались возмущенные голоса. Какие только проклятия не сыпались на голову Савки! Все это в конце концов вылилось в единогласный приговор.

— Застрелить, гада!

— Повесить предателя!

— Да уж не пощадим его, — сказал дед Талаш, — но за спиной Савки стоят наши лютые враги: Василь Бусыга, Бирка, Бруй. Что ж, они божьи коровки? Неужто мы их так и простим?

— Им туда же дорога! — послышались грозные голоса.

Мартын Рыль стоял нахмурившись. Он думал о среде, в которой жила Авгиня, Неужели она не знает о проделках своего мужа?..

Марка Балук тоже сидел молча.

— А ты как думаешь, сынок? — обратился к нему дед Талаш.

Балук усмехнулся.

— А я, батька, вот как думаю. Когда к нам придет Савка и разнюхает то, что ему нужно, его надо будет отпустить.

— Как же отпустить такого гада? — спросил Цимох Будзик.

— А вот послушайте…

Все с напряженным вниманием выслушали Балука.

— Когда Савка вернется, он расскажет, где был. И потом приведет полицейских и легионеров. Вот тут их надо подкараулить и встретить так, чтобы никто из них отсюда живым не ушел.

— А ты правду говоришь, сынок. Золотая у тебя голова, — сказал дед Талаш.

Всем понравилось предложение Балука и тут же принялись сообща подробно разрабатывать план этой операции.

Несколько дней спустя Цимох привел Савку. По дороге Цимох рассказал, что дед Талаш, партизанский командир, вместе с сыном Панасом и Мартыном Рылем ночуют в шалаше. А шалаш был специально сделан для того, чтобы обмануть Савку, — пусть он думает, что дед действительно постоянно живет в этом шалаше; он расскажет об этом войту, а тот уже постарается направить сюда легионеров, которых приведет Савка.

Дед Талаш сидел в шалаше на дубовом обрубке и попыхивал трубкой, выпуская густые клубы сизого дыма. Шалаш был устлан соломой и сеном. Несколько скомканных дерюг в углу свидетельствовали о том, что здесь ночуют люди.